Неточные совпадения
В один мешочек отбирают всё целковики, в другой полтиннички, в третий четвертачки, хотя с виду и кажется, будто бы в комоде ничего нет, кроме белья, да ночных кофточек, да нитяных моточков, да распоротого салопа, имеющего потом обратиться в
платье, если старое как-нибудь прогорит во время печения
праздничных лепешек со всякими пряженцами [Пряженцы — «маленькие пирожки с мясом и луком; подается к ним суп или бульон».
В доме была суета. Закладывали коляску, старомодную карету. Кучера оделись в синие новые кафтаны, намазали головы коровьим маслом и с утра напились пьяны. Дворовые женщины и девицы пестрели
праздничными, разноцветными ситцевыми
платьями, платками, косынками, ленточками. От горничных за десять шагов несло гвоздичной помадой.
Без дела слонялись по парадным комнатам, ведя между собой бессвязные и вялые разговоры, опасаясь замарать или разорвать хорошее
платье, которое ради праздника надевали на нас, и избегая слишком шумных игр, чтобы не нарушать
праздничное настроение.
Они уходят до обеда в сад, но в
праздничных костюмчиках им и порезвиться нельзя, потому что, того гляди, упадешь и измараешь «хорошее»
платье.
Каторжные чернорабочие обыкновенно в церковь не ходят, так как каждым
праздничным днем пользуются для того, чтобы отдохнуть, починиться, сходить по ягоды; к тому же церкви здешние тесны, и как-то само собою установилось, что ходить в церковь могут только одетые в вольное
платье, то есть одна так называемая чистая публика.
Все они были в
праздничной одежде, шеи голые, ноги босые, локти наруже,
платье заткнутое спереди за пояс, рубахи белые, взоры веселые, здоровье на щеках начертанное.
Также рассказывал Антон много о своей госпоже, Глафире Петровне: какие они были рассудительные и бережливые; как некоторый господин, молодой сосед, подделывался было к ним, часто стал наезжать, и как они для него изволили даже надевать свой
праздничный чепец с лентами цвету массака, и желтое
платье из трю-трю-левантина; но как потом, разгневавшись на господина соседа за неприличный вопрос: «Что, мол, должон быть у вас, сударыня, капитал?» — приказали ему от дому отказать, и как они тогда же приказали, чтоб все после их кончины, до самомалейшей тряпицы, было представлено Федору Ивановичу.
Он дернул Лейбу за кушак и выпрыгнул из экипажа. Шурочка стояла в черной раме раскрытой двери. На ней было белое гладкое
платье с красными цветами за поясом, с правого бока; те же цветы ярко и тепло краснели в ее волосах. Странно: Ромашов знал безошибочно, что это — она, и все-таки точно не узнавал ее. Чувствовалось в ней что-то новое,
праздничное и сияющее.
Платье было на ней вчерашнее,
праздничное, в котором она явилась на «чтении», — светло-зеленое, пышное, всё в кружевах, но уже измятое, надетое наскоро и небрежно.
Чтобы белье и
платье ты ему подавала всегда чистое; чтобы, когда гости случатся, ты принарядила его прилично, а то, пожалуй, он иногда выйдет в старом халате, потому что и теперь часто позабывает он, когда
праздничный день, а когда будничный.
Мы все извинились перед дяденькой, отвели его в комнату из дорожного
платья переодеваться. Переобулся Иван Леонтьич из валенков в сапоги, одел сюртук и сел к самовару, а матушка стала его спрашивать: по какому он такому церковному делу приехал, что даже на
праздничных днях побеспокоился, и куда его попутчик от наших ворот делся?
В столовой сидят какие-то чужие старушки; в комнате Варварушки тоже старушки и с ними глухонемая девица, которая все стыдится чего-то и говорит: «блы, блы…» Две тощенькие девочки, взятые из приюта на праздники, подошли к Анне Акимовне, чтобы поцеловать ручку, и остановились перед ней, пораженные роскошью ее
платья; она заметила, что одна из девочек косенькая, и среди легкого
праздничного настроения у нее вдруг болезненно сжалось сердце от мысли, что этою девочкой будут пренебрегать женихи и она никогда не выйдет замуж.
Как и все, он надевал
праздничное и веселое
платье: красную рубаху, новые блестящие сапоги, но лицо его с редкой бородкой и беззубым ртом оставалось по-великопостному строгим и замкнутым.
Вскоре пришел Алексей. В
праздничном наряде таким молодцом он смотрел, что хоть сейчас картину писать с него. Усевшись на стуле у окна, близ хозяина, глаз не сводил он с него и с Ивана Григорьича. Помня приказ Фленушки, только разок взглянул он на Настю, а после того не смотрел и в ту сторону, где сидела она. Следом за Алексеем в горницу Волк вошел, в
платье Патапа Максимыча. Помолясь по уставу перед иконами, поклонившись всем на обе стороны, пошел он к Аксинье Захаровне.
Первый взгляд — в окно. Собственно, два первых взгляда — окно и на часы. Застегиваю на Асе шесть наспинных пуговиц ее лифчика. Но как же с
платьями? В будничном нельзя — Пасха, а в
праздничном — ни на дерево, ни под дерево.
Лестница кончилась… И шесть девочек, одетых в
праздничные одинаковые
платья и белые передники, очутились в огромной зале с колоннами, с роялем-гигантом, стоявшим у окна, с изящными желто-белыми стульями из карельской березы, с такими же диванами без спинок и всевозможными украшениями на высоких тумбах и бра.
В первый день Пасхи воспитанницы, несколько усталые, но возбужденные и сияющие, ходили в
праздничном бездействии, одни по коридору, другие по залу, иные, собравшись тесным кружком, читали в рукодельной какую-то интересную книжку. Павла Артемьевна, нарядная, в шумящем шелковой подкладкой новом
платье прошла по коридорам, сея по пути радостную весть...
На ней низка ожерелья из дукатов и
праздничное нарядное
платье.
Степанида в
праздничном ситцевом
платье, — в доме жила гостья, — и в шелковом платке, приотворила дверь темной спальни.
День был ясный, теплый, точно
праздничный. Ни около университета, ни на мосту, ни на площади Зимнего дворца — никто эту процессию не останавливал. Были тут и вольнослушательницы, и немало сочувствующих в штатском
платье.